Часы

Во время Великой Отечественной войны, милый мой, слова «дружба» и «друг» имели  особое  значение. Мы, собранные в один полк и находящиеся в одном окопе, без слов понимали это фронтовое братство. Да и как было не понять?.. По законам войны всё делили поровну, будь то кусок хлеба или глоток воды. Порой этот кусок хлеба становился одной судьбой на двоих. Так произошло и со мной.

Чего там говорить, жизнь окопная, ох, как тяжела. Лишь небольшие перекуры между боями давали возможность поговорить по душам. Без этого тоже было нельзя. В этот момент ты начинал понимать, кто рядом с тобой: свой или чужой.

Рассказ соседа по окопу болью отзывался в моём сердце. И, правда, как там сейчас в родном краю? Война началась летом, и сразу пришла повестка в военкомат:

- Все на фронт!

 Не успел товарищ мой дома порядки навести: огород прибрать, сена заготовить на зиму. Теперь она, это значит жена его - Мария Иосифовна - одна с малыми детьми должна  справляться. Всё хвалил он свою Марию. Говорил, что работящая попалась. Всё умеет делать, ко всему приучена. Но по-другому нельзя жить на земле. Пропадёшь. А главное повторял, что всё делали они вместе.Слушал я его и думал:

- Хорошо! У меня-то ни жены, ни детей не было. О семье я тогда только мечтал. До войны не получилось жениться. Наверное, не встретил такую, как Мария у товарища. Да, что теперь говорить…Сейчас война. А там видно будет. Живы будем – не помрём!

В ту ночь особенно жарко было в окопе. Артиллерия бомбила нас постоянно. Пули над головой свистели без умолку. Только успевай заряжать и стрелять! Не ты, так тебя. И вдруг слышу:

- Ты, браток, если что, к моей Марии съездий. Скажи, что любил я её и детишек очень. Поклонись им да часы передай. А сам с руки часы снимает и мне отдаёт:

- Вот, бери!

Тут-то я и увидел слёзы в его глазах. Тяжело, а поговорить некогда. Надо фашистов бить за себя, за друга, за Марию его с детишками!

Перед самым рассветом ещё авиация накрыла нас. Совсем невмоготу стало. Кругом взрывы, огонь, дым. А когда всё успокоилось, дым рассеялся, увидел я друга, засыпанного землёй. Закипела тогда во мне кровь! Думаю, знать чувствовал он что-то, если про часы заговорил. И решил я тогда, что, если живой останусь, обязательно к его жене поеду. Часы отдам и низко в ноги поклонюсь, как велено было.

Прошли годы. Война с Германией закончилась. Слышу: собираются нас теперь на Дальний Восток отправлять. С японцами надо было разобраться. Вот тогда я и решил, что это судьба мне дорогу показывает.

В Маньчжурии мы пробыли недолго. И там жирную точку поставили! Нет никого здоровее и крепче русского Ивана в мире! Получил Благодарность от Сталина  и сразу решил – к Марии!

Дорогу нашёл быстро. Сказано ведь, что «язык до Киева доведёт». Приехал к вечеру. Вошёл в дом. И всё мне здесь понравилось: в комнате чисто, стол накрыт. Значит, ужинать собрались хозяева. Поклонился я до земли этой русской женщине, детишкам…

И решил: никуда и никогда я отсюда не уйду - здесь мой дом!

Как решил, так и сделал. Прожили мы вместе с Марией Иосифовной без малого сорок лет душа в душу. Своих детей родили. И память все годы хранили: я о друге, она о муже.

А часы? Они у нас долго на комоде лежали, а потом старшему сыну отдали. Память об отце пусть теперь он хранит!